Лос-Анджелес может быть одиноким местом, особенно поначалу. Мало что может быть более запутанным, чем оказаться в этом сумасшедшем городе в одиночестве, пытаясь разобраться во всем. Однако каждый раз, когда я возвращался, я обнаруживал, что знаю все больше людей. Чем больше людей я знал, тем дружелюбнее становилось место. А чем дружелюбнее оно становилось, тем больше меня прельщали погода, жизнерадостные настроения и качество жизни. Несмотря на свои причуды, а может, и благодаря им, Лос-Анджелес начал звать меня. Мы с Джейд прожили там несколько коротких периодов, и когда появилась возможность пройти прослушивание для нового телесериала, созданного Стивеном Бочко и снимавшегося в Лос-Анджелесе, под названием "Убийство в первом", я согласился. Мы сделали бесчисленное количество самозаписей в гостиной родителей Джейд в Лондоне (спасибо, Стиви Джи), и я прошел бесконечное количество раундов, чтобы получить роль. В конце концов, мне сказали, что я ее получил, и мы с Джейд и моей собакой Тимбером переехали в Лос-Анджелес.

И жизнь была хороша. Все было больше, ярче и лучше. Мы нашли крошечное деревянное бунгало в Западном Голливуде, выкрашенное в белый цвет, с небольшим садом и забором. Постепенно, когда моя работа начала набирать обороты, мучительное одиночество в Лос-Анджелесе отступило, и стали проявляться удовольствия от того, что в этом городе человек находится на виду. В Англии никому не было дела до того, что ты знаменит. А если и заботились, то обычно показывали пальцем и бормотали что-то своему другу, а в лучшем случае подходили и спрашивали: "Эре, ты тот самый волшебник-чудак? Ну, тот, из той штуки?". Чаще всего это сопровождалось язвительным комментарием. В Лос-Анджелесе, когда мое лицо и имя стали более известными, первоначальная крутизна улетучилась, и вдруг стало казаться, что почти всем небезразлично, что я знаменит, и это, как никогда, тешило мое самолюбие. Восторженные незнакомцы утверждали, что любят мою работу. Мою работу? Насколько я мог судить, я никогда в жизни не работал по-настоящему, разве что на рыбацкой стоянке в Суррее. Но кто я такой, чтобы спорить, особенно когда люди стали относиться ко мне как к настоящей кинозвезде? Я никогда не испытывал такого раньше. В детстве меня, к счастью, крепко держали на своем месте три старших брата. В школе и за ее пределами мне никогда не позволяли чувствовать себя не таким, как все. Теперь же в Лос-Анджелесе все стали относиться ко мне как к человеку, которым я не был.

Все началось с одежды. Люди дарили мне дизайнерскую одежду. Просто так? Просто так. Потрясающе. Потом перешли к машинам. Я познакомился с человеком, который присматривал за VIP-парком BMW. Никогда в жизни я не считал себя VIP-персоной, что бы это ни значило. И вдруг я им стал, и они одалживали мне разные машины, когда я этого хотел. Мы приезжали в клуб с очередью людей на улице, потому что это было место, где нас должны были увидеть, и тут же красная бархатная веревка поднималась, и нас вводили внутрь, не заставляя ждать, потому что именно так и происходит, когда ты "кинозвезда". Мой мир превратился в мир сумасшедших возможностей, продуманных ночных тусовок и - по-другому не скажешь - крутого бесплатного дерьма. Я наслаждался этим. Джейд наслаждалась.

Кто бы отказался?

- - -

Если вы достаточно раз скажете человеку, что он замечательный, он начнет в это верить. Если вы достаточно много раз вдыхаете дым в чью-то задницу, рано или поздно он начнет вдыхать его. Это почти неизбежно. Я появлялся возле нового модного ресторана в ярко-оранжевом "Ламборджини", который мне подарили на неделю, и официанты спешили проводить меня к эксклюзивному столику, который я успел забронировать в последний момент только благодаря своему имени, а папарацци фотографировали мой невероятно тонкий вход. Прежний Том сразу же кинулся бы к брату, чтобы рассказать ему, как это было неумно. Он бы постоянно корил себя, потому что это было безумием! Новый Том так не поступал. Новый Том притворялся, что все нормально. Конечно, ты заказал мне столик в этом эксклюзивном ресторане с очередью длиной с мост Золотые Ворота. Конечно, спас.

Я вел себя так, как со мной обращались. Какое-то время это было очень весело. Но только на время. Вскоре блеск начал тускнеть.

Я никогда не знала, что хочу такой жизни. Со временем мне открылась неприятная истина: Я не хотела этого. Возможно, это звучит неблагородно. Я так не считаю. Мне повезло, и я была в привилегированном положении. Но в той жизни, которую я вела, было что-то неистинное. Я поняла, что чаще всего мне не хочется идти на эту премьеру, в этот шикарный ресторан или на тот карибский остров, который мы наметили для следующего отпуска. Я скучала по своей прежней жизни. Я скучала по рыбалке на озере с Крисом. Я скучал по просмотру "Бивиса и Батт-Хеда" с Эшем. Я скучал по музыке с Джинком. Я скучал по хитроумному курению косяка с друзьями на скамейке в парке. Я скучал по тем дням, когда свободное время можно было потратить на рэп, а не на то, чтобы пропиариться на знаменитостях. Мне не хватало обычного разговора с настоящим человеком, который не знал, кто я такой, и ему было все равно. Я скучал по своей маме.

Мне следовало обратить внимание на эти чувства и что-то изменить. Я должен был высказать свои опасения, если не кому-то другому, то хотя бы самому себе. В конце концов, все зависело от меня. Но происходило нечто странное. Помещенная в среду, где люди отчаянно старались сделать все за меня, я начала терять способность делать и думать самостоятельно. Позволив моей новоиспеченной команде из Лос-Анджелеса поощрять мою актерскую карьеру и знакомить меня с новым голливудским стилем жизни, я почувствовал, что сделал еще один шаг вперед и передал на аутсорсинг свою способность принимать какие-либо решения или иметь собственное мнение. Если люди достаточно часто напоминают вам, как вам повезло и что определенный образ жизни - это круто, вы начинаете верить в это, даже если в глубине души этого не чувствуете. Внезапно ваши критические способности превращаются в желе, и вы перестаете быть самим собой. Постепенно я перестал быть самим собой.

Чем больше я погружался в дым и зеркала Голливуда, тем меньше у меня оставалось шансов встретить людей, которые не знали, кто я такой, и, более того, им было все равно. Ежедневно я обнаруживал, что все меньше общаюсь с людьми по-настоящему. Всегда казалось, что в этом